Андрей Ливадный - Мишень [авторский сборник]

— Ребята, все живы? — прохрипел он, пытаясь дотянуться до нужной секции пульта.

Ответа не последовало. Пальцы скользили, срываясь с клавиатуры.

Ему все же удалось отстрелить емкости с активным веществом — легкий толчок возвестил о том, что второго взрыва не будет.

Он впился глазами в уцелевшие приборы. Счетчик высоты стремительно гнал к нулю, и Семен внезапно понял, что жить ему осталось всего несколько секунд…

Удар был страшен. Почва разверзлась. Казалось, планета издала тяжкий стон, принимая в свое лоно тысячетонную громаду космического корабля. Еще несколько секунд он по инерции двигался вперед, вспарывая безжизненную равнину, словно чудовищный плуг, и вдруг застыл, неестественно задрав к лиловому небу искореженную и оплавленную корму.

Слезы медленно катились по щекам Андрея. Закрытое забрало гермошлема не позволяло смахнуть их, и они въедались в кожу, обжигая лицо.

Он стоял у входа в новоявленное ущелье перед тремя одинаковыми, бурыми холмиками. В противоположном конце разлома возвышался полузарывшийся в почву, обгоревший корпус корабля.

Рядом с ним стоял, взвизгивая поворачивающимися видеодатчиками, приземистый бортовой кибермеханизм. Над бурой равниной величественно поднимался лиловый диск безымянной звезды.

Великий космос, как все нелепо…

Андрей в последний раз взглянул на могилы и медленно побрел к останкам корабля. В его распоряжении остался час. Светлана умирала, и он должен был решиться. Должен.

За его спиной из-за гребня оплавленного вала вдруг появилась отвратительная, вся покрытая осклизлыми наростами морда какого-то существа. Два близко посаженных глаза тупо обозрели ущелье и остановились на спине идущего человека. Легкий шорох, и животное, отдаленно напоминавшее таракана, вскарабкалось на вал. Его лапы поджались, готовясь к прыжку, двухметровое тело напряженно застыло.

Кибермеханизм, все это время отслеживавший движения существа, решил наконец, что оно агрессивно, и ущелье озарила очередь слепящих молний. За спиной Андрея что-то звонко лопнуло и зачадило; к его ногам упал кусок обгорелого хитинового панциря. Он брезгливо пнул его в сторону и скрылся в распахнутом люке.

В рубке едва тлели две красные аварийные лампы. Светлана лежала в кресле. Она хрипло дышала, оставаясь без сознания.

Андрей подошел к стене, избегая смотреть на три стоявших рядом невысоких цилиндра. Каждый из них заключал в себе мозг одного из товарищей. Он нашел неприметную, в тон стене, кнопку и нажал ее. Переборка легко скользнула в сторону, обнаружив овальный люк преобразователя. Андрей распахнул его и застыл на пороге.

В глубине сферического помещения весело мерцали огоньки, усеивавшие автоматические блоки аппаратуры. Все правильно… Корабль может умереть, а эта комнатушка будет жить во что бы то ни стало.

Андрей сел, не переступив порога, и прикрыл глаза. Три часа назад ему удалось связаться с искалеченным кибермозгом корабля. Большинство механизмов уцелело при аварии. Компьютер бесстрастно доложил, что им понадобится шестьдесят лет бортового времени для полного восстановления всех систем корабля.

Планета оказалась кислородной, но ее атмосфера не подходила для человеческого метаболизма.

И нет энергии… Есть скудный резерв гермокостюма — на несколько суток. И еще Света… И трое товарищей, которым жить в таком состоянии всего час.

Андрей прекрасно знал, как действует эта комната, знал необходимые правила и инструкции — все сделано для того, чтобы выжить даже тогда, когда выжить уже невозможно. И все же в душе его стыл безотчетный ужас.

Он встал и, бережно приподняв один из цилиндров, внес его в преобразователь. Хороводы огней взметнулись в неистовой пляске, и черная пасть приемника проглотила то, что сейчас было Семеном.

Андрей пошел последним.

Хищная пасть зубокрыла мелькнула в каких-то сантиметрах от его лица. Лэт отпрянул, одновременно поджав все шесть конечностей.

Тень взметнулась и исчезла. Еще секунду он лежал, подчиняясь инстинкту, прикрытый броней хитинового панциря; потом медленно поднялся и отступил под защиту скалы. Нужно было что-то придумать.

Лиловое солнце стояло в зените, отвесно бросая свои смертоносные лучи на обугленную и раскаленную равнину. Зубокрыл спокойно парил в удушливом мареве, ожидая, пока его жертва появится вновь. Оружие Лэта — увесистая палка с вправленными в нее острыми осколками камней валялась, переломленная пополам, шагах в тридцати. Слишком много шагов.

Зубокрыл убьет его раньше…

Три глаза Лэта беспокойно вращали зрачками в поисках выхода. Инстинкты толкали вперед — рвануться к оружию и ударить! Но что-то иное уже давно поселилось в его маленькой, прикрепленной к плоскому туловищу голове. Это «что-то» все чаще забивало инстинкты, заставляя делать странные вещи. Вот такую палку, например.

Глаза наконец нашли то, что было нужно. Каменный обломок с неровными, острыми сколами, достаточно большой и тяжелый, чтобы проломить панцирь противника. Лэт осторожно подтянулся к нему и обхватил тремя конечностями. Он еще не представлял, как сделает это, надеясь на скрытые инстинкты, уже не раз выручавшие его в подобных ситуациях.

Он выглянул из своего убежища ровно настолько, чтобы враг мог заметить его тень. Стремительная, свистящая смерть ринулась из поднебесья. Лэт поднялся навстречу атакующему зубокрылу и начал вращаться на свободных конечностях — три другие по-прежнему сжимали камень. В последний момент он разжал их, и обломок скалы с силой ударил в шипастую грудь. Что-то глухо хрустнуло, и свет померк.

Через некоторое время Лэту удалось с трудом выбраться из-под недвижимого тела противника. Освободившись, он выпрямился и издал победный клекот. Зубокрыл был мертв! Он разломил треснувший панцирь врага и с наслаждением запустил челюсти в мягкую плоть. Побеждает сильнейший…

Через час он уже бежал прочь от места недавней схватки, подальше от смертоносных лучей звезды, туда, где в прохладном сумраке пещер обитало его племя. «Лэт» — значит главный. Так он сзывал своих родичей: «Лэт! Лэт! Лэт!…».

Каменистый склон все круче забирал вверх. Знакомые места.

Он перешел на быстрый шаг. Жара иссушала, панцирь накалился, и ему пришлось сделать привал в спасительной тени нависающего утеса. Он нашел узкую расселину, куда еще не проникал ни один луч, и втиснул в нее свое полуметровое тело. Так безопаснее и прохладнее.

Его племя еще недавно процветало, но сейчас наступили не лучшие времена. Детеныши регулярно вылуплялись из яиц, а еды вокруг становилось все меньше — теперь за ней приходилось спускаться вниз, на полную неведомых опасностей равнину. Давно пора уводить племя дальше, туда, где будет много еды и отыщутся новые прохладные пещеры. Но он не мог. Что-то неумолимое и властное удерживало его, не позволяя тронуться с места.